14.07.17
В Санкт-Петербурге завершился первый рабочий день XXVI Международного финансового конгресса «Финансы для развития». Об IT и цифровой экономике в банковском деле говорили регулярно, одно из мероприятий – круглый стол «Цифровая экономика и инновации в финансовом секторе» – было ей специально посвящено.
О том, что цифровая экономика угрожает рабочим местам клерков, мы уже написали. «Распределённые реестры», взрывные технологии, «угроза со стороны финтеха» и пр. цифрово-экономические термины – всё это было в изобилии. Чего не было, так это обсуждения темы «как цифровые технологии могли бы нам, банкирам, помочь брать меньше денег с клиента». Клиент как сущность предметной области в беседе банкиров если и существовал, то для проформы, например, так, в интерпретации Германа Грефа: настоящая угроза банкам – не финтех-компании, а поколение миллениума, оно нам покажет кузькину мать, вот не понравится этому поколению наше мобильное приложение, и уйдёт оно от нас в другое место. О том, как с помощью IT приблизить ставку российской ипотеки к европейской, глава Сбербанка не говорил.
Как ни странно, о сути банковского дела больше всего говорили на круглом столе по цифровой экономике. Модератор, заместитель председателя Центробанка Ольга Скоробогатова, внепланово позвала к микрофону не входившую в число участников круглого стола Ольгу Дергунову (с поста главы Росимущества она год назад вернулась в ВТБ, где отвечает за цифровую трансформацию), и та битым словом заявила: выбор банка клиентом «определяет жадность», т.е. клиент заинтересован прежде всего в том, чтобы меньше платить за кредит и обслуживание.
Это, между прочим, прямо противоречило тому, что минутой ранее сказал первый заместитель председателя правления Сбербанка Лев Хасис, а сказал он, что «кредитные ставки у всех [банков] примерно одинаковы», и конкурировать банки должны «ощущением надёжности», которое вызывают у клиента.
Дергунова задалась вопросом: как отдельно взятому банку разделить с рынком ответственность за свои финансовые обязательства? Она привела в пример digital identity, сказав, что технологии идентификации граждан должны быть делом государства, т.е. они должны быть универсальным, не только для банков предназначенным и не только банками разрабатываемым сервисом. Технологические экосистемы не должны замыкаться внутри банков, какими бы крупными они ни были – нужны открытые интерфейсы. Иначе, если банки станут держать собственных разработчиков, не у дел окажется отечественная IT-индустрия. (Что, заметим снова, противоречит декларациям Сбербанка; «технологии мы сами доведём, нам нужна поддержка кадрами», заявил Герман Греф неделю назад на заседании совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам при президенте России).
Генеральный директор государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» Юрий Исаев, к чести его будь сказано, не фантазировал, а говорил исключительно о том, как приспособить цифровые технологии к своему делу, и как избежать порождаемых ими рисков. В течение трёх лет, если будет поддержка законодателя и ЦБ, он считает реальным «уйти в тотальный онлайн», т.е. сделать работу с клиентурой банков, лишённых лицензии, безбумажной, вывести её на ЕПГУ – что нынешний закон о страховании вкладов не разрешает. Проблемы у АСВ из-за этого огромные: кредиты клиентов закрытых банков, возврат мелких («100-150 рулей») вкладов и т.п.
Большой потенциальный риск Исаев видит в деятельности онлайн-банков, работающих без сети отделений: «Мы в банках, случись что, можем [по документам] воссоздавать картину бытия совместно с правоохранительными органами – а что будет, если на нас обрушатся люди со скриншотами вместо приходных ордеров?»
Помощнику президента России Игорю Щёголеву, выступавшему последним, модератор предложила вопрос: «Что государство должно делать для развития финансовых технологий, развития цифровой экономики вообще?»
Следует найти решения, которые, не сдерживая развития технологий, обеспечивали бы [банкам] доверие, полагает Щёголев. Доверие – в отношении данных, поскольку они в цифровые времена представляют собой основную ценность. Они удостоверяют право человека на владение тем, что ему принадлежит – в частности, сбережениями, доверенными банку. Но это не всё, доверие этим не ограничивается. Кроме денег человек доверяет банку сведения, с помощью которых может быть идентифицирован не только тогда, когда запрашивает услугу, требующую идентификации. Поэтому идентификация как универсальный, инфраструктурный сервис должна быть государственным делом.
Можно думать о том, кому доверить конкретный инфраструктурный сервис, необходимый цифровой экономике – государству ли, компаниям ли. Важно, чтобы он был универсален и повсеместен. «Если мы не доведём инфраструктуру до всех уголков, то создадим новое неравенство», — сказал Игорь Щёголев. По его словам, «в общих чертах» это определено программой «Цифровая экономика Российской Федерации». Злободневная задача – не поддаться «магии слов» (вроде слова «блокчейн»; Ольга Скоробогатова припомнила, как три года назад любители предрекать будущее были уверены, что блокчейн-идея к настоящему времени воплотится во множестве практических проектов) и «не делать лишнего, не жадничать», а «понять, какие вещи лучше сделать вскладчину».
Иными словами, не вести натуральные цифровые хозяйства в компаниях, сколь бы крупны и богаты они ни были. Обеспечить эффективность экономики за счёт развития высокой технологической специализации производств, что во все времена было главным критерием экономического развития государств. Действовать по принципу «у кого это лучше получается», а не «кто за это отвечает».
http://d-russia.ru/banki-i-tsifrovaya-ekonomika-kto-kogo.html http://creativecommons.org/licenses/by/3.0/legalcode
В Санкт-Петербурге завершился первый рабочий день XXVI Международного финансового конгресса «Финансы для развития». Об IT и цифровой экономике в банковском деле говорили регулярно, одно из мероприятий – круглый стол «Цифровая экономика и инновации в финансовом секторе» – было ей специально посвящено.
О том, что цифровая экономика угрожает рабочим местам клерков, мы уже написали. «Распределённые реестры», взрывные технологии, «угроза со стороны финтеха» и пр. цифрово-экономические термины – всё это было в изобилии. Чего не было, так это обсуждения темы «как цифровые технологии могли бы нам, банкирам, помочь брать меньше денег с клиента». Клиент как сущность предметной области в беседе банкиров если и существовал, то для проформы, например, так, в интерпретации Германа Грефа: настоящая угроза банкам – не финтех-компании, а поколение миллениума, оно нам покажет кузькину мать, вот не понравится этому поколению наше мобильное приложение, и уйдёт оно от нас в другое место. О том, как с помощью IT приблизить ставку российской ипотеки к европейской, глава Сбербанка не говорил.
Как ни странно, о сути банковского дела больше всего говорили на круглом столе по цифровой экономике. Модератор, заместитель председателя Центробанка Ольга Скоробогатова, внепланово позвала к микрофону не входившую в число участников круглого стола Ольгу Дергунову (с поста главы Росимущества она год назад вернулась в ВТБ, где отвечает за цифровую трансформацию), и та битым словом заявила: выбор банка клиентом «определяет жадность», т.е. клиент заинтересован прежде всего в том, чтобы меньше платить за кредит и обслуживание.
Это, между прочим, прямо противоречило тому, что минутой ранее сказал первый заместитель председателя правления Сбербанка Лев Хасис, а сказал он, что «кредитные ставки у всех [банков] примерно одинаковы», и конкурировать банки должны «ощущением надёжности», которое вызывают у клиента.
Дергунова задалась вопросом: как отдельно взятому банку разделить с рынком ответственность за свои финансовые обязательства? Она привела в пример digital identity, сказав, что технологии идентификации граждан должны быть делом государства, т.е. они должны быть универсальным, не только для банков предназначенным и не только банками разрабатываемым сервисом. Технологические экосистемы не должны замыкаться внутри банков, какими бы крупными они ни были – нужны открытые интерфейсы. Иначе, если банки станут держать собственных разработчиков, не у дел окажется отечественная IT-индустрия. (Что, заметим снова, противоречит декларациям Сбербанка; «технологии мы сами доведём, нам нужна поддержка кадрами», заявил Герман Греф неделю назад на заседании совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам при президенте России).
Генеральный директор государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» Юрий Исаев, к чести его будь сказано, не фантазировал, а говорил исключительно о том, как приспособить цифровые технологии к своему делу, и как избежать порождаемых ими рисков. В течение трёх лет, если будет поддержка законодателя и ЦБ, он считает реальным «уйти в тотальный онлайн», т.е. сделать работу с клиентурой банков, лишённых лицензии, безбумажной, вывести её на ЕПГУ – что нынешний закон о страховании вкладов не разрешает. Проблемы у АСВ из-за этого огромные: кредиты клиентов закрытых банков, возврат мелких («100-150 рулей») вкладов и т.п.
Большой потенциальный риск Исаев видит в деятельности онлайн-банков, работающих без сети отделений: «Мы в банках, случись что, можем [по документам] воссоздавать картину бытия совместно с правоохранительными органами – а что будет, если на нас обрушатся люди со скриншотами вместо приходных ордеров?»
Помощнику президента России Игорю Щёголеву, выступавшему последним, модератор предложила вопрос: «Что государство должно делать для развития финансовых технологий, развития цифровой экономики вообще?»
Следует найти решения, которые, не сдерживая развития технологий, обеспечивали бы [банкам] доверие, полагает Щёголев. Доверие – в отношении данных, поскольку они в цифровые времена представляют собой основную ценность. Они удостоверяют право человека на владение тем, что ему принадлежит – в частности, сбережениями, доверенными банку. Но это не всё, доверие этим не ограничивается. Кроме денег человек доверяет банку сведения, с помощью которых может быть идентифицирован не только тогда, когда запрашивает услугу, требующую идентификации. Поэтому идентификация как универсальный, инфраструктурный сервис должна быть государственным делом.
Можно думать о том, кому доверить конкретный инфраструктурный сервис, необходимый цифровой экономике – государству ли, компаниям ли. Важно, чтобы он был универсален и повсеместен. «Если мы не доведём инфраструктуру до всех уголков, то создадим новое неравенство», — сказал Игорь Щёголев. По его словам, «в общих чертах» это определено программой «Цифровая экономика Российской Федерации». Злободневная задача – не поддаться «магии слов» (вроде слова «блокчейн»; Ольга Скоробогатова припомнила, как три года назад любители предрекать будущее были уверены, что блокчейн-идея к настоящему времени воплотится во множестве практических проектов) и «не делать лишнего, не жадничать», а «понять, какие вещи лучше сделать вскладчину».
Иными словами, не вести натуральные цифровые хозяйства в компаниях, сколь бы крупны и богаты они ни были. Обеспечить эффективность экономики за счёт развития высокой технологической специализации производств, что во все времена было главным критерием экономического развития государств. Действовать по принципу «у кого это лучше получается», а не «кто за это отвечает».
http://d-russia.ru/banki-i-tsifrovaya-ekonomika-kto-kogo.html http://creativecommons.org/licenses/by/3.0/legalcode
