В Центральной политехнической библиотеке обнаружен тайник с уникальными изданиями
 | 1 / 5 | Ежегодно в Центральную политехническую библиотеку поступает около 40 тысяч новых изданий. |  |
Здесь надо снимать фильмы, жанровую принадлежность которых определяют как «саспенс» (чуство страха, сопряженное с тягучим ожиданием чего либо непридвиденного). Это – первая мысль, которая приходит в голову, когда попадаешь в книжное хранилище Центральной политехнической библиотеки (подъезд № 10 Политехнического музея в Москве, на Новой площади). Стеллажи продолжаются и вниз, и вверх: из подвала, на первый этаж и выше – на антресоли. «Вы правы, – подтверждает Светлана Викторовна Кухтевич, заместитель директора библиотеки. – У нас снимали несколько фильмов ужасов, триллеров».
Также в разделе:
Что-то там, в мозгу
Социальные сети и Twitter затягивают сильнее, чем алкоголь и табак
Неразрывность правопреемства
Кому и зачем нужна сегодня история науки и техники
Про науку – или хорошо, или ничего
Чего ждет власть от ученых и на что готова пойти, чтобы их осчастливить
Лавина рентгеновского излучения
"Накачку" лазера удалось довести до 200 миллионов раз
Похожее на старинную резную шкатулку здание Политехнического музея сегодня готовят к фундаментальной реконструкции. Начали с библиотеки. Книги упаковывают в коробки, готовят к временному хранению. «Чтобы коробки не прогибались, мы заполняем все пустоты скомканной бумагой, – поясняет директор ЦПБ Ирина Валерьевна Полянская. – Представляете, все библиотекари, а многие из них – дамы в возрасте, вносят посильный вклад – параллельно со своей основной работой мнут нам бумажные листы, чтобы мы не тратили время!».
Эмоциональность Ирины Валерьевны понятна: фонд библиотеки – 3,5 млн. книг; 500 тыс. уже упакованы… Вот и стоят по углам мешки, заполненные мятой бумагой – технология! Кстати, в 2014 году библиотека будет отмечать 150 лет со дня своего основания.
Но вообще-то меня больше всего интересовал Фонд редких и ценных изданий. Сейчас он составляет 4 тыс. книг и 9 тыс. журналов. В процессе упаковки идет его доукомплектовывание. По оценкам сотрудников ЦПБ, он вырастет до 20 тыс. Не зря Светлана Кухтевич замечает: «Здесь такие сокровища раскапываем, что дух захватывает! Это же – археология!» Самое интересное, что сравнение с археологией – никакая не метафора…
«Здание наше старое, полно всяких ниш; туда замуровывались книги, подлежащие списанию, уничтожению, особенно после революции, – рассказывает Ирина Полянская. – Библиотекари, наши предшественники, закладывали в нишу эти книги, забивали фанерой, ставили стеллаж, и все – никаких следов. А вот сейчас мы находим там абсолютно уникальные издания. Сейчас мы разбираем эти залежи. Это – безумно тяжелый, кропотливый труд».
Как только освобождается стеллаж, его разбирают, чтобы освободить место для коробок. И вот, разобрав один из таких стеллажей, за ним обнаружили подборку иностранных журналов. «Мы уже и не знаем, радоваться этому или печалиться, – иронизирует Ирина Полянская, – потому что мы представляем, какой объем работы предстоит нам провести. Но, с другой стороны, для нас сейчас – уникальная возможность восполнить фонд. Такой не будет больше никогда».
Зато какие находки ожидают. Например, такая: альбом с изумительно подробными иллюстрациями пауков – «Arachnider»; ручная работа: 563 таблицы без пропусков, из коллекции Мамонтова.
«Русская книга считается книжным памятником, если издана до 1830 года, а иностранная книга в наших библиотеках – до 1800 года, – поясняет Вилена Анатольевна Шугинина, заведующая отделом редких и ценных изданий. – Это так называемые книги ручного пресса. А уже с 1801 года в иностранной книге пошла многотиражность, машины». Вилена Анатольевна уже разобрала и сделала библиографическое описание книг XVIII века. А кроме того, она – автор-составитель «Каталога старопечатных изданий из собрания Политехнической библиотеки», который сейчас готовится к печати. Уникальное будет издание, судя по всему.
В «Каталоге…» будет представлена литература XVIII и XIX веков до 1830 года на русском языке. Западноевропейская – XVI–XVII веков. Более 400 названий. Описана каждая книга будет тем шрифтом, который есть на титульном листе – чтобы можно было отследить развитие типографского дела, историю шрифтов… «Даже XVI век?!» – не удержался я. «Да. Правда, совсем немного. Но вот, например, Эразм Роттердамский у нас есть, – подтверждает Ирина Полянская. – Кажется: какой-то рутинный труд, сидишь, перебираешь… Но это очень увлекательно. Человечество пока еще не придумало лучшего носителя информации, чем бумага http://creativecommons.org/licenses/by/3.0/legalcode
