В Музее архитектуры проходит выставка Бориса Иофана
 Павильон к Международной выставке в Париже как и многие другие проекты Иофана остался сегодня только на бумаге. Фото c сайта музея архитектуры |
В Музее архитектуры имени Щусева проходит выставка, посвященная 120-летию со дня рождения Бориса Иофана. В экспозицию под емким названием «Архитектор власти» вошли графика, фотографии, текстиль и макеты работ советского архитектора, знаменитого прежде всего проектами 30-х годов ХХ столетия.
Признания и славы заслужили такие грандиозные строения Иофана, как «Дом на набережной», павильон СССР для Международной выставки 1937 года в Париже со скульптурной группой «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной и первоначальный проект МГУ имени М.В.Ломоносова на Воробьевых горах. Однако более всего, наверное, он ценен истории как автор утвержденного, но так и не построенного Дворца Советов, который должен был стать в то время самым высоким в мире сооружением. И Дворец Советов, и павильон для Международной выставки, и некоторые другие работы Иофана сегодня увидеть можно лишь в проектах и макетах. И любопытны они не только своими архитектурными идеями – к тому же это темпераментная проектная графика, не свойственная современным архитектурным проектам.
Принцип организации выставки хронологический – представлено развитие творчества Бориса Иофана от итальянского периода увлечения классикой в 1916–1924 годах до проектов типового жилья начала 1960-х. Однако самая любопытная коллизия архитектора – переход от прагматизма 1920-х к «Большому стилю» 1930-х.
Также в разделе:
Полулежащие миллионы
В Лондоне прошли торги импрессионистов и модернистов
Когда деревья стали большими
В Лондоне открылась выставка Дэвида Хокни
Русский балет и спор о предательстве Родины
Гастроли Мариинского театра в Вашингтоне
Первые работы Иофана в Москве продолжали конструктивные поиски архитекторов 1920-х. Знаменитый Дом на набережной – пример переосмысления пропорций и форм классической архитектуры, но с учетом достижений авангарда. Авангард же стремился создать новую вселенную для нового человека, отбросившего ненужное прошлое. Архитекторы строили идеальный мир, полагая, что безупречный замысел конструирует совершенную реальность.
Но к концу 1920-х поменялись политические и социальные настроения во всем мире, в Советском Союзе в том числе. Требования к архитектуре отныне единовластно диктовало государство, и законы авангарда более не согласовались с доминирующей идеологией. Политическим претензиям окрепшей советской власти соответствовал язык классической архитектуры с ее монументальными формами и любовью к большим ансамблям. Этот идеологический и политический заказ вполне совпал с собственным стремлением Иофана развивать неоклассицизм.
Иофан разрабатывал иерархическую структуру города, где к мощной вертикали центра – Дворцу Советов – устремлялись расположенные кольцами высотные здания, формировавшие новый облик Москвы и отражавшие новую социальную утопию. В увлечении гигантами-небоскребами отразилось и намерение Советского Союза обозначить могущество в космических масштабах, и влияние американской архитектуры. Это соответствие мировым архитектурным тенденциям времени отчасти показано на выставке: фотографии американских небоскребов позволяют увидеть, как Иофан заимствует и перерабатывает принципы американской многоэтажности. Вопреки заявлениям о советской оригинальности архитектурная неоклассика во всем мире – стиль цельный, универсальный и вполне однородный. И вот этого мирового контекста, сопоставлений (за исключением небоскребов) на выставке как раз и не хватило. Обособление Иофана показало его певцом советского коллективного, но не объяснило причины формирования стиля. Что, впрочем, не сделало его менее значимой фигурой в истории советской архитектуры, а его творчество – менее созвучным запросу времени и передающим величие системы и торжество наступившего счастья. http://creativecommons.org/licenses/by/3.0/legalcode
