3 июня 2013, 03:32 (мск) | Общество
В Италии назвали призеров 55-й Венецианской биеннале. «Золотого льва» за лучший национальный павильон получила Ангола, «Золотого льва» как лучший художник главной международной выставки удостоился британец Тино Сегал. Из Венеции — АННА ТОЛСТОВА
Церемония в Джардини началась без сюрпризов: имена обладательниц почетных «Золотых львов» за вклад в искусство были объявлены давно. Работы обеих — ветерана экспрессионизма австрийки Марии Лассник и ветерана arte povera итальянки Маризы Мерц — встретились в одном зале главной выставки биеннале: у Массимилиано Джони обе выступали в роли маниакальных коллекционерок автопортретов. Впрочем, сюрприза не было и в том, что жюри, на этот раз состоящее исключительно из кураторов и возглавляемое куратором «Тейт Модерн» Джессикой Морган, присудило «Золотого льва» Тино Сегалу. Режиссер-постановщик провокационных перформансов, которые происходят исключительно в экспозиционных пространствах, вовлекают в процесс зрителей и ориентированы на деконструкцию музея как такового, давно стал фаворитом сильных мира искусства сего. Однако нынешний перформанс Тино Сегала — несколько актеров ползали по полу и пели в зале, где были выставлены волшебные рисунки Рудольфа Штайнера, которыми он иллюстрировал свои теософские лекции,-- явно относится к числу неудач художника. Одно хорошо: Тино Сегал, запрещающий фотографировать свои акции и не показывающийся на публике, был вынужден выйти на сцену — и теперь все знают его в лицо.
Неожиданностью стал «Серебряный лев» лучшему молодому художнику основного проекта. «Энциклопедический дворец» Массимилиано Джони построен так, что мало кому из участников удается стать самостоятельным и самоценным элементом в жесткой кураторской конструкции. Лауреатка, 35-летняя француженка Камилла Энро из этих немногих. Ее фильм «Grosse Fatigue», где под рэп об истории универсума, мешающий Книгу бытия с дарвинистским естествознанием, в рэперском же ритме открываются новые и новые википедийные видеоокна, сообщает о скоростях и перегруженности информационных потоков в современном мире, творцом которого выступает любой пользователь компьютера, нечто не поддающееся вербализации. Видео Камиллы Энро трудно было не выделить, но жюри биеннале обычно настроено политкорректно и дипломатично, что, как правило, исключает эстетство. Во всяком случае, специальное упоминание американки Шарон Хейс, снявшей скучный и прямолинейный феминистский ремейк «Любовных встреч» Пазолини, тому подтверждение. Другим специально упомянутым с формулировкой «за значительность и неотразимость» стал итальянец Роберто Куоги, чья огромная скульптура из доломитового известняка, похожая на экскременты какого-то сказочного великана, на самом деле представляет собой многократно увеличенного микроба.
Несколько проще было объяснить специальные упоминания национальных павильонов, по-своему отвечавших моде на коллективные проекты и партиципаторность. В павильоне Японии в Джардини была представлена тонкая работа Коки Танаки, посвященная коллективным действиям в эпоху прекаритета и одиночества, бессмысленным, как игра на фортепиано впятером, и в то же время спасительным. А объединенный павильон Кипра и Литвы, занявший весь дворец спорта у Арсенала, предъявил результаты совместного исследования: кураторская изощренность вылилась в банальные инсталляции и вторичные перформансы в модной «грязной» эстетике. Зато предсказать, кто из национальных павильонов получит «Золотого льва», было совершено невозможно. Победу прочили важному для Италии дебютанту — Ватикану — с его стильным, мультимедийным и скучным павильоном. Думали, что, раз жюри сегодня обязано быть политкорректным и политсознательным, награда достанется павильону Ливана с документальной видеоинсталляцией Акрама Заатари, говорящей о готовности видеть в израильтянах людей, а не врагов. Ведь нельзя же второй раз подряд дать приз павильону Германии, где первую скрипку играл Ай Вэйвэй. Однако в этом году жюри руководствовалось другими соображениями.
Павильон Анголы разместился в палаццо Чини — тамошняя богатейшая коллекция давно уже недоступна для публики по причине ветхости здания. Теперь в залах, завешанных ренессансной живописью и устланных драгоценными коврами, стопками лежат напечатанные на дешевой бумаге фотографии. На них — трущобы Луанды, обследованные и снятые выдающимся, надо признать, колористом Эдсоном Шагасом. Фотографии надо сунуть в большую папку, выданную на входе, и унести с собой. То есть во время биеннале зритель может не просто попасть в заветное собрание Чини, но и утащить оттуда что-то на память. Считается, что Ангола получила своего «Золотого льва» за остроумие, с каким выстроен контраст между буржуазностью старого и демократизмом современного искусства. Но, если учесть, что Фонд Чини играет первостепенную (в том числе и финансовую) роль в культурной жизни Венеции, кажется, что «Золотым львом» наградили не столько Анголу, сколько саму Серениссиму.
Куратор российского павильона и по совместительству директор берлинской Национальной галереи Удо Киттельман заранее предупреждал, что России ничего не светит по политическим причинам. Хотя золотой дождь Вадима Захарова, иронически проинтерпретировавшего миф о Данае, был вполне достоин «Золотого льва», тем более что Россия чуть ли не впервые попала в самый передовой художественный тренд: голоса издевательской критики капитала доносились из лучших национальных павильонов. Роскошный видеотриптих грека Стефаноса Цивопулоса в жанре vanitas демонстрировал круговорот денег в природе, где букет бумажных цветов из 500-евровых купюр, составленный скучающей коллекционеркой современного искусства, попадает в итоге к чернокожему санитару помоек. Австриец Матиас Поледна с диснеевским размахом снял трехминутный мультик про ослика, напевающего «Сдается мне, вы меня дурите»: важная составляющая проекта — то, что лос-анджелесское производство обошлось в миллион с лишним евро государственных и спонсорских средств. А чилиец Альфредо Хаар выстроил огромный макет Джардини со всеми павильонами, периодически погружающийся в бассейн с мутно-зеленой водой, потому что идею национальных представительств в мире глобальной экономике давно пора утопить.
Ответ на вопрос, почему Россия опять осталась без наград, можно найти в британском павильоне, где Джереми Деллер разбирает по косточкам будто бы приказавший долго жить мировой империализм. Один из аттракционов павильона — фреска, изображающая разъяренного гиганта, который швыряет в воды лагуны какой-то корабль. Гигант — английский художник-социалист Уильям Моррис. Корабль — яхта Романа Абрамовича Luna: на прошлой биеннале она пришвартовалась у Джардини, так что знаменитый вид на лагуну был испорчен, а охрана не пускала людей гулять по набережной. Хамоватые российские меценаты, создатели «Гаража», в этом году в Венецию не приехали. Наверное, потеряли интерес к искусству.
Неожиданностью стал «Серебряный лев» лучшему молодому художнику основного проекта. «Энциклопедический дворец» Массимилиано Джони построен так, что мало кому из участников удается стать самостоятельным и самоценным элементом в жесткой кураторской конструкции. Лауреатка, 35-летняя француженка Камилла Энро из этих немногих. Ее фильм «Grosse Fatigue», где под рэп об истории универсума, мешающий Книгу бытия с дарвинистским естествознанием, в рэперском же ритме открываются новые и новые википедийные видеоокна, сообщает о скоростях и перегруженности информационных потоков в современном мире, творцом которого выступает любой пользователь компьютера, нечто не поддающееся вербализации. Видео Камиллы Энро трудно было не выделить, но жюри биеннале обычно настроено политкорректно и дипломатично, что, как правило, исключает эстетство. Во всяком случае, специальное упоминание американки Шарон Хейс, снявшей скучный и прямолинейный феминистский ремейк «Любовных встреч» Пазолини, тому подтверждение. Другим специально упомянутым с формулировкой «за значительность и неотразимость» стал итальянец Роберто Куоги, чья огромная скульптура из доломитового известняка, похожая на экскременты какого-то сказочного великана, на самом деле представляет собой многократно увеличенного микроба.
Несколько проще было объяснить специальные упоминания национальных павильонов, по-своему отвечавших моде на коллективные проекты и партиципаторность. В павильоне Японии в Джардини была представлена тонкая работа Коки Танаки, посвященная коллективным действиям в эпоху прекаритета и одиночества, бессмысленным, как игра на фортепиано впятером, и в то же время спасительным. А объединенный павильон Кипра и Литвы, занявший весь дворец спорта у Арсенала, предъявил результаты совместного исследования: кураторская изощренность вылилась в банальные инсталляции и вторичные перформансы в модной «грязной» эстетике. Зато предсказать, кто из национальных павильонов получит «Золотого льва», было совершено невозможно. Победу прочили важному для Италии дебютанту — Ватикану — с его стильным, мультимедийным и скучным павильоном. Думали, что, раз жюри сегодня обязано быть политкорректным и политсознательным, награда достанется павильону Ливана с документальной видеоинсталляцией Акрама Заатари, говорящей о готовности видеть в израильтянах людей, а не врагов. Ведь нельзя же второй раз подряд дать приз павильону Германии, где первую скрипку играл Ай Вэйвэй. Однако в этом году жюри руководствовалось другими соображениями.
Павильон Анголы разместился в палаццо Чини — тамошняя богатейшая коллекция давно уже недоступна для публики по причине ветхости здания. Теперь в залах, завешанных ренессансной живописью и устланных драгоценными коврами, стопками лежат напечатанные на дешевой бумаге фотографии. На них — трущобы Луанды, обследованные и снятые выдающимся, надо признать, колористом Эдсоном Шагасом. Фотографии надо сунуть в большую папку, выданную на входе, и унести с собой. То есть во время биеннале зритель может не просто попасть в заветное собрание Чини, но и утащить оттуда что-то на память. Считается, что Ангола получила своего «Золотого льва» за остроумие, с каким выстроен контраст между буржуазностью старого и демократизмом современного искусства. Но, если учесть, что Фонд Чини играет первостепенную (в том числе и финансовую) роль в культурной жизни Венеции, кажется, что «Золотым львом» наградили не столько Анголу, сколько саму Серениссиму.
Куратор российского павильона и по совместительству директор берлинской Национальной галереи Удо Киттельман заранее предупреждал, что России ничего не светит по политическим причинам. Хотя золотой дождь Вадима Захарова, иронически проинтерпретировавшего миф о Данае, был вполне достоин «Золотого льва», тем более что Россия чуть ли не впервые попала в самый передовой художественный тренд: голоса издевательской критики капитала доносились из лучших национальных павильонов. Роскошный видеотриптих грека Стефаноса Цивопулоса в жанре vanitas демонстрировал круговорот денег в природе, где букет бумажных цветов из 500-евровых купюр, составленный скучающей коллекционеркой современного искусства, попадает в итоге к чернокожему санитару помоек. Австриец Матиас Поледна с диснеевским размахом снял трехминутный мультик про ослика, напевающего «Сдается мне, вы меня дурите»: важная составляющая проекта — то, что лос-анджелесское производство обошлось в миллион с лишним евро государственных и спонсорских средств. А чилиец Альфредо Хаар выстроил огромный макет Джардини со всеми павильонами, периодически погружающийся в бассейн с мутно-зеленой водой, потому что идею национальных представительств в мире глобальной экономике давно пора утопить.
Ответ на вопрос, почему Россия опять осталась без наград, можно найти в британском павильоне, где Джереми Деллер разбирает по косточкам будто бы приказавший долго жить мировой империализм. Один из аттракционов павильона — фреска, изображающая разъяренного гиганта, который швыряет в воды лагуны какой-то корабль. Гигант — английский художник-социалист Уильям Моррис. Корабль — яхта Романа Абрамовича Luna: на прошлой биеннале она пришвартовалась у Джардини, так что знаменитый вид на лагуну был испорчен, а охрана не пускала людей гулять по набережной. Хамоватые российские меценаты, создатели «Гаража», в этом году в Венецию не приехали. Наверное, потеряли интерес к искусству.
http://creativecommons.org/licenses/by/3.0/legalcode
