Россия предлагает странам—партнерам по ЕАЭС поделиться с ними достигнутой продовольственной безопасностью
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
8 июня в Сочи премьер-министры стран ЕАЭС собрались на расширенном заседании межправсовета — кроме членов союза и наблюдателей — Узбекистана и Кубы, премьер которой на этот раз прибыл лично, гостями мероприятия стали премьер-министры Азербайджана и Таджикистана, а также зампред правительства Туркменистана. Открывая заседание на правах страны—председателя в ЕАЭС в этом году, премьер-министр Михаил Мишустин выдвинул две новые инициативы в части продовольственной безопасности — это создание системы мониторинга обеспеченности ЕАЭС продовольствием (текущие данные, по его словам, демонстрируют выполнение показателя по зерну и растительному маслу), а также создание «чрезвычайного продовольственного фонда».
«В условиях нестабильности на внешних рынках фонд позволит стабилизировать ситуацию, если возникнет такая необходимость»,— пояснил Михаил Мишустин.
Детали механизма только предстоит обсудить. Для РФ он может оказаться способом диверсификации спроса на продукцию ее АПК для разгрузки внутреннего рынка, на котором в последние годы наблюдается перепроизводство (например, самого массового продукта экспорта, зерновых), а внешнеторговые поставки осложняются санкционными ограничениями на расчеты. Впрочем, если участие в фонде стран ЕАЭС будет традиционным (на РФ в силу масштаба экономики приходится, как правило, большая часть общих взносов), то де-факто механизм будет дублировать уже существующий в России государственный зерновой фонд, но с более широкими возможностями по реализации закупленного. Примечательно, что недавно глава Минсельхоза Дмитрий Патрушев дезавуировал ранее сделанные заявление о расширении планов закупок в российский госфонд до 10 млн тонн,— альтернатива в виде союзного фонда выглядит более перспективной для регулирования рынков продовольствия.
Еще одним способом стабилизации рынков и сдерживания цен на продовольствие (в 2022 году в ЕАЭС они выросли в среднем на 13%) ранее называлась предсказуемость введения ограничений на поставки, снятие барьеров и совместные проекты (см. “Ъ” от 3 февраля). В ликвидации барьеров, как сообщил в четверг глава Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Михаил Мясникович, уже есть определенные подвижки — из 11 препятствий, о необходимости устранения которых говорилось в 2022 году, восемь уже сняты, три — «в высокой степени готовности». Впрочем, всего на рынках союза сохраняется 41 препятствие (см. “Ъ” от 8 июня), в связи с чем на межправсовете вновь звучали заявления о необходимости ускорения их снятия.
В рамках же интеграционной повестки союза продолжается изучение необходимой глубины процесса в разных сферах.
Границы, впрочем, обозначил премьер-министр Казахстана Алихан Смаилов, призвавший к развитию евразийского проекта «в экономической плоскости», где неиспользованный потенциал велик. Для его раскрытия обсуждалось, например, наделение ЕЭК полномочиями в сфере торгово-тарифной политики, чтобы ускорить принятие решений в этой сфере при реализации совместных проектов. Ускорить, как отметил премьер-министр Белоруссии Роман Головченко, необходимо и промышленную кооперацию: ранее уже был принят механизм субсидирования кредитования проектов с участием не менее трех стран союза объемом около $20 млн в год, однако «основные решения по реализации самой программы» не приняты (включая вопрос о потенциальных кредиторах), что «ведет к размыванию интеграционного эффекта». Также, отметил Роман Головченко, в ЕАЭС «в должной степени» не используется потенциал рынка госзакупок (совокупно $180 млрд в год) — доля закупок товаров третьих стран на нем достигает 80%. «Надо поручить ЕЭК еще раз посмотреть, в чем причина такой высокой степени импорта»,— добавил он. Отметим, отчасти это может быть связано с неурегулированностью на уровне ЕАЭС технических вопросов единого рынка госзакупок союза (см. “Ъ” от 24 августа 2022 года). Белорусская сторона также призывала ранее к расширению взаимного доступа к закупкам еще и госкорпораций.
Еще одно направление использования экономического потенциала ЕАЭС — развитие логистики: практически все премьеры высказались о необходимости развития транспортных коридоров Север—Юг, Восток—Запад, а также «продвижении» транспортно-логистической тематики в диалоге с ШОС и БРИКС. Однако лишь премьер Армении Никол Пашинян отметил возникающие здесь «определенные трудности», не уточнив их характера,— речь может идти о сложностях расчетов, негармонизированных процедурах и правовых режимах, различиях стандартов и габаритов на ж/д транспорте, ограниченной пропускной способности отдельных участков дорог. Как пояснил “Ъ” вице-премьер Марат Хуснуллин, «с учетом изменения ситуации за последний год необходимо перераспределять российский грузопоток на Восток и Юг», но процесс ограничен готовностью транспортной инфраструктуры. В ЕАЭС, пояснил господин Хуснуллин, ведется работа по интеграции автомобильных и железнодорожных сетей Центральной Азии и России: предлагается создать рабочие группы для расчета стоимости строительства, определения сроков и зон ответственности и отработки бесшовного прохождения границ — в частности, за счет электронных навигационных пломб.
