Избранное сообщение

понедельник, 27 мая 2013 г.

"Самая большая награда — это жизнь" Иван Волонихин поговорил о Сталинградской битве с ее участником









Фотокорреспондент "Огонька" Георгий Зельма стал хроникером Сталинградской битвы. На передовой он был во время самых ожесточенных боев зимы 1942-1943 годов. Сегодня мы публикуем его малоизвестный репортаж из Сталинграда 1942 года.

Вся галерея 7



70 лет назад была пресечена отчаянная попытка вермахта спасти попавшие в окружение дивизии под Сталинградом. Исход сражения на волжских рубежах был предрешен. В архиве "Огонька" сохранились уникальные свидетельства из Сталинграда 1942-го. Разыскали мы и участников битвы

Иван Волонихин, Челябинская область

У Анатолия Николаевича Завьялова самые дорогие среди множества наград — сталинградские: медаль "За оборону Сталинграда" и орден Красной Звезды.


— Хотя на самом деле самая большая сталинградская награда — это просто жизнь, как бы она ни складывалась,— говорит Анатолий Николаевич,— потому что дороже жизни нет ничего, и страшно вспомнить, скольким людям она в Сталинграде не досталась.


А солдату Завьялову жизнь досталась такая:


— В 30-х коллективизация началась, ну и деда моего раскулачили,— вспоминает он.— Это сейчас назвали бы его фермером, а тогда на 5 человек было 100 десятин земли, 200 овец, десятка два коров да табун лошадей голов в 30. Ну, и кто после этого был мой дед? Понятно дело — кулак первостепеннейший. Отняли все, семью выслали в Свердловскую область. Отец устроился путевым рабочим. И вот как-то аккурат под Новый год приезжают к нашим баракам две машины НКВД. Из 22 квартир 18 человек забрали — тех, кто дома оказался, тех и похватали. Отца моего обвинили во вредительстве, дали 5 лет лагерей. Должен был освободиться в 43-м, да только там ему еще срок накинули, и после Вятлага его следы где-то под Соликамском затерялись, больше я его никогда не видел. Так стал я сыном "врага народа" со всеми вытекающими: и в школе доставалось от учителей и одноклассников, и потом когда в Кунгуре в техникум поступал и сдал экзамены, так меня с моими документами директор аж с матюгами выставил. Поэтому когда в ноябре 41-го повестка пришла и меня на фронт отправили, бывало нет-нет да и лезли в голову разные мысли: "За что воевать иду? За Родину? Или за ту власть, что семью нашу разорила и отца лишила? И кто о матери моей позаботится и трех сестренках младших, если меня убьют на войне этой?"




Фотокорреспондент "Огонька" Георгий Зельма стал хроникером Сталинградской битвы. На передовой он был во время самых ожесточенных боев зимы 1942-1943 годов. Сегодня мы публикуем его малоизвестный репортаж из Сталинграда 1942 года.

Вся галерея 7



— Так и воевали с мыслями такими?


— Ага, до первой бомбежки. Потом уж одна мысль была: как живым остаться? Лежишь в окопе, смотришь на бомбы, которые сверху на тебя валятся, и думаешь: ну вот эта точно твоя или вот эта, следующая.


— Как вы оказались под Сталинградом?


— В начале мая 42-го формировался танковый корпус, меня определили в инженерно-минометную роту. На скорую руку обучили саперному делу, в бане помыли да на фронт. Сначала в Саратов, а оттуда уже под Сталинград. Нам тогда еще, помню, приказ перед строем зачитали: "Ни шагу назад!" Всем под роспись. Один отказался, так его сразу в штрафную роту. Зеленые совсем еще были. Да и до Волги не все доехали — по дороге разбомбили наш эшелон, из всей роты только 23 человека до сталинградских окопов дожили. Эту бомбежку хорошо помню, потому что одна из первых. А дальше привык, что смерть в полушаге от меня ходила. Там, на Волге, когда наше наступление началось, ситуация была такая, что все оказались вперемешку, не поймешь, где немцы, где наши. Только блиндаж построили — немцы прорвались. Целая колонна: танки, бронемашины. Танки-то мы пожгли, но из всех наших только трое к утру живыми и остались. Как объяснить, что в ту ночь я уцелел в этой мясорубке? Да никак, повезло. Через несколько дней там же, под Сталинградом, довелось еще раз в атаку идти, в рукопашной сошлись. А все по милости одного командира. Мы же, как обычно, ночью все минируем, а тут уже рассветать стало, мы только с задания вернулись, как вдруг новый приказ — разминировать. Мы туда сунулись, а навстречу немцы. Они с автоматами, а мы с одной винтовкой на троих да лопатками саперными. Но одолели их. После того случая я и курить начал, чтобы чуть успокоиться, а то руки ходуном ходили. А ведь до того времени ни табак, ни водку на дух не переносил...





Анатолий Николаевич Завьялов сегодня
Фото: Иван Волонихин

После Сталинграда роте Анатолия Завьялова довелось воевать в составе Степного, Белорусского и Украинского фронтов. В 43-м в Полтавской области Завьялов получил осколочное ранение. В госпитале после лечения его зачислили в медсанбат, но он сбежал в свою часть, с которой освобождал Белоруссию, Украину, а 9 мая 45-го встретил в Прибалтике, под Ригой.


Правда, война на этом для него не закончилась — через всю страну отправили на Дальний Восток, и через несколько месяцев к боевым наградам Анатолия Николаевича прибавилась медаль "За победу над Японией".


Вернувшись с фронта в Свердловскую область к матери и сестрам, Завьялов понял, что за годы войны отношение к нему и семье не изменилось. Несмотря на ордена и медали, для окружающих он по-прежнему оставался сыном врага народа, вредителя. Тогда решил перебираться в Челябинскую область — в поселок Увельский. Нанялся сначала грузчиком, потом экскаваторщиком начал работать в местном рудоуправлении. Так и проработал на одном месте 35 лет. За безупречный труд у солдата Завьялова еще одна награда — гражданская: орден "Знак Почета".


— Помню, директор вызывает к себе. Захожу в кабинет, там они вместе с парторгом и женщиной нашей из профсоюза сидят. "Вот, Николаич, хотим тебя представить к правительственной награде. Только у тебя там что-то с биографией вроде не совсем чисто: из раскулаченных и отец был судим. Что нам с тобой делать-то?" Я говорю: "Решать вам, а только когда меня на фронт забирали, что-то биографией моей никто особо не интересовался!" Развернулся и вышел. Ну, а спустя месяца два уже наградили меня в торжественной обстановке. Сам секретарь обкома лично вручал.




Анатолий Завьялов семьдесят лет назад (справа)
Фото: фото из семейного архива

— Так, может вы и в партию потом вступили?


— Под Сталинградом нас всех в комсомольцы зачислили в добровольно-принудительном порядке. А вот в партию я вступать отказался. Схитрил, сослался на то, что по натуре своей несознательный и потому могу бросить тень на идеалы социализма. А на самом деле не смог я им простить, что они с дедом и отцом моим сотворили. А уж как меня тянули в коммунисты, это целая история. Вплоть до того доходило, что у экскаваторщика с партбилетом в кармане машина в ремонт уходила, и ему отдавали мой экскаватор. Мол, ты, Завьялов, беспартийный, вот и иди в цех ремонтируй экскаватор своего партийного товарища, а он на твоем пока поработает. Во до какого маразма дело доходило!


— А то, что вы участник войны, воевали под Сталинградом, это как-то в мирной жизни вам помогало, может, льготы какие-то получали от государства?


— Какие там льготы, что вы. Сразу после войны у нас тут мужики были или раненые, или покалеченные, мало кому удалось вернуться с фронта совсем целым-то. Поэтому отношение было самое обыкновенное. Ну, Сталинград и Сталинград. Это уже потом, спустя годы, начали говорить, что, мол, переломная битва всей Второй мировой войны, с Волги началась победа над фашизмом и т.д. Начали в школы приглашать к пионерам, рассказывать о героическом пути нашего 3-го гвардейского Сталинградского механизированного корпуса. А тогда мы, молодые еще по сути ребята, это все воспринимали по-другому: жив остался и слава богу! Теперь давай работай да семью обеспечивай. Медали-то редко надевал, стеснялся этого как-то, только на 9 мая. А уж когда Брежнева как елку всего увешали, я начал подумывать, стоит их вообще-то нацеплять, а то будут люди говорить, мол, вышел похвалиться.





Защитой нашим солдатам были искореженные металлоконструкции, руины и даже вьюга

— А вам приходилось потом еще раз бывать в тех местах, где воевали?


— Нет, ни разу не был. Я и в Москве-то за 90 лет ни разу не был. Да когда мне ездить-то было? Кто бы тогда поднимал дом, коров держал? Бабка что ли одна?! — горячится ветеран.


Бабкой Завьялов называет свою жену Александру Алексеевну, которую потерял в этом году и с которой они прожили вместе больше 60 лет.


— Она в подсобном хозяйстве зоотехником работала тут неподалеку. Приглянулась, начал ухаживать, свадьбу сыграли, а там уж жизнь так закружила, что не успели обернуться, а уже и две дочки, а там уже и внуки подоспели, а сейчас уже и правнуки вон подрастают, пять штук. Счастливую я жизнь прожил, не на что жаловаться. Была бы возможность что-то изменить, ничего бы менять не стал, чес-слово. Все так бы и оставил, только без войны, конечно. Очень уж она много горя принесла. Такого, как тогда под Сталинградом — бесконечная бомбежка, обстрелы, смерть и ужас кругом,— я бы никому не пожелал пережить...
http://www.kommersant.ru/doc/2087124?themeid=1304


http://creativecommons.org/licenses/by/3.0/legalcode