Зачинатель "Штурма"
 На обложке музыкальных сочинений Вальдена – рисунок Шагала. |
Прошли столетние юбилеи: сначала со дня выхода первого номера журнала «Штурм» – форума и энциклопедии экспрессионистского искусства – и открытия одноименной галереи, затем со дня создания издательства и театра. Все это организовал художник Херварт Вальден. Есть повод задуматься над феноменом экспрессионизма, одного из самых мощных течений авангардистского искусства первой половины ХХ века.
«Штурм» и в самом деле феноменален – во всех отношениях. Вальденовский художественный салон организовал 170 выставок в Берлине (всего их было более 250); кроме того, он представил искусство экспрессионизма в других странах. Посвятив салон 1912 года исключительно «Синему всаднику», Вальден открыл Кандинскому и Шагалу широкую дорогу в Европу. На «Первом немецком осеннем салоне» в 1913 году было представлено 366 работ художников-авангардистов разных стран. Европейские искусствоведы говорят ныне о столетии экспрессионизма..
В патетические 1910–1920-е годы Вальдену курили фимиам, но затем от него отвернулись, а фашисты вообще объявили экспрессионизм «выродившимся искусством». Сегодня контакты «Штурма» с миром нового европейского искусства, заново реконструированные, предстали в своем истинном масштабе, во многих аспектах истории и эстетики, мифа и трагедии. Ученые склоняются к выводу, что в Германии начала прошлого века был только один форум авангардистского движения, где «царил дух поистине радикальной модернистичности», процветал принципиально новый «плюралистический, интернациональный и интермедиальный подход к делу» (Б.Альмс).
Также в разделе:
Орлан-белохвост над чернобыльским безлюдьем
В закрытой для человека радиоактивной зоне живут старики и плодятся редкие животные
Херварт Вальден (настоящее имя Георг Левин) родился 16 сентября 1878 года в Берлине в семье врача. Восхождение Вальдена на олимп модернизма подобно полету кометы. Георг Муха метко назвал его «создателем целой художественной империи». Именно «Штурм» в 1911 году ввел в широкий обиход термин «экспрессионизм» и дал его теоретическое обоснование как переворота. Благодаря Вальдену, его журналу и организуемым им художественным выставкам обрели известность такие великие художники, как Оскар Кокошка, Пауль Клее, Франц Марк, Август Макке, Василий Кандинский, Лионель Файнингер, Марк Шагал и десятки других.
Россия – вторая судьба Херварта Вальдена. Кто еще писал на Западе о русском искусстве так светло, так емко, в стиле гимна, как он! «Здесь – некое подобие вечной человечности. Здесь – искусство… О, моя Синяя птица, с размахом крыльев, как у взлетающей кометы!» Россия и русский человек буквально гипнотизировали его. Исходной точкой увлечения Вальдена Россией приходится считать его встречу с Шагалом, произошедшую в 1914 году у Аполлинера. Вальден одним из первых в Германии начал выставлять и коллекционировать Шагала и других художников русского авангарда – Кандинского, Явленского, Архипенко, Якулова, Пуни, Гончарову, Экстер, Богуславскую, Веревкину… Создатель «Штурма», еще в 1920 году вступивший в Компартию Германии, в 1927 году становится одним из руководителей берлинского комитета Общества друзей Советской России, куда он совершает 11 поездок. Его статьи о Советской России как царстве справедливости были опубликованы в СССР в 1931 году отдельной книгой «В стране большевиков».
 Острый, вдумчивый взгляд Вальдена... Графический портрет работы Эмиля Орлика |
И до сих пор поворот к политике и коммунистическим идеалам такого жреца аполлонического культа, как Вальден, кажется необъяснимым, безумным и самоубийственным. Еще недавно законы художественной логики были для него единственно императивными, «вневременными, как законы природы». В эстетической теории главенствовали принципы, диаметрально противоположные ленинским: «искусство непостижимо», «образ – это абстракция, искусство не хочет быть понятным, ибо оно в действительности свободно». В советские годы оракул экспрессионизма как будто бы перепрыгивает на конька соцреализма: «искусство должно быть понятно каждому».
Едучи в Россию – страну «всемирно-исторической миссии», Вальден, безусловно, обладал неким планом грандиозной деятельности и для Москвы, как в свое время для Берлина. В СССР за 10 лет Вальден не смог организовать ни одной выставки, не основал ни одного журнала, литературного салона или кружка. Деятельность титана берлинского эстетического форума ограничилась в Москве педагогикой (доцент Московского педагогического института иностранных языков), изданием школьных учебников и хрестоматий для поволжских немцев, редкими выступлениями в немецкоязычной прессе.
Но и в начале своей педагогической практики неуемный Вальден тем не менее попытался провести революцию в системе обучения. Он напечатал большую критическую статью и написал письмо Кагановичу. Вскоре Deutsche Zentral-Zeitung квалифицировала статью Вальдена как антимарксистскую и ниспровергающую диалектический материализм.
 Так выглядел каталог «Первого немецкого осеннего салона» (1913). |
Жившая почти что в режиме оседлости, немецкая эмиграция была обречена на провинциализм. Но в Москве творили Малевич, Татлин, Лабас, Мандельштам, Ахматова, Пастернак, Булгаков, Шостакович… Немногие эмигранты-смельчаки решались переступить этот непостижимый барьер, посещать домашние кружки. Вальден бывал только у Бриков, где встречал знакомого еще по Берлину Маяковского; этим и ограничивался его круг общения. Драма советского периода Вальдена в том, что он – в юности провозвестник и защитник всего авангардного в искусстве – был обречен пройти мимо позднего русского авангарда.
Вторым серьезным столкновением Вальдена с «системой» следует считать его участие в знаменательной дискуссии об экспрессионизме на страницах эмигрантского журнала «Дас Ворт» в 1937–1938 годах. В статье «Вульгарный экспрессионизм» (№ 2, 1938) писатель продолжал упрямо повторять, что экспрессионизм – прогресс и высшая точка развития искусства. Вальден также констатировал враждебность пролетариата авангарду и указывал на поразительное упрямство что фашистов, что коммунистов в отрицании авангардистского искусства. Менее чем через год журнал «Дас Ворт» был закрыт без всяких предварительных консультаций с его редакторами Фейхтвангером, Брехтом и Бределем.
Мотив ареста Вальдена (13 марта 1941 года), как всегда в подобных случаях, фиктивен и гротескно-гиньолен: шпионаж в пользу Германии еще со времен Первой империалистической войны, передача чертежей секретного советского авиамотора «М-34»… «Разработкой» Вальдена и «выбиванием» из него агентурных сведений занимался «пыточных дел мастер» Лев Шварцман, набивший руку на «ломке» деятелей искусства – Бабеля, Кольцова, Мейерхольда.
Московский архив Вальдена исчез бесследно. Если судить по материалам следственного дела Р-31674, то 13 марта 1941 года при обыске в номере Вальдена в гостинице «Савой», начавшемся в 3 часа 30 минут, изъяли рукописей – 500 листов, писем – 288 штук, 20 блокнотов и записных книжек, рукописного и печатного материала на иностранном языке – на 175 листах, разных фотокарточек – 43 штуки. 21 марта сотрудниками 3-го отдела НКВД дополнительно было изъято оставленное писателем в гостинице «Метрополь»: книги и брошюры (семь ящиков), четыре пачки рукописей вместе с драгоценностями. Не стоит гадать, какая судьба постигла этот богатый архив… На Лубянке рукописи и картины «горели», не возвращаясь.
Писатель Александр Ват случайно встретил Вальдена – полуслепого, без его непременных очков! – осенью в толпе арестантов-призраков при переходе с Саратовского вокзала в тюрьму, а потом от уборщицы лазарета узнал о смерти своего старого знакомого. Согласно протоколу, Вальден умер в тюремном лазарете 31 октября 1941 года в 7 часов, «смерть наступила вследствие нарастания слабости сердечной мышцы и старческой дряхлости» (ФСБ, Дело Вальдена, л. 300).
Мы не знаем даже, в какой безымянной братской могиле или шурфе лежит Вальден. Лишь в прошлом году на Западе всплыло неизвестное до сих пор письмо заключенного писателя прокурору СССР В.М.Бочкову, на которое ответа не последовало: «Я борюсь не за свою жизнь, мне 63 года, я борюсь за честь моего имени и всей моей прежней деятельности. Пожалуйста, исполните мою просьбу и дайте мне возможность защиты. Я совершенно невиновен».
За что система погубила столпа нового течения европейского искусства и певца искусства новой России? Иногда кажется, мы никогда не получим убедительного ответа на этот метафизический вопрос…
Мастер Баухауза Георг Муха говорил, что на могильном камне своего друга он хотел бы поместить эпитафию: «Здесь лежит Херварт Вальден. Он верил в искусство, как в божественное существо»
http://creativecommons.org/licenses/by/3.0/legalcode
